Продолжим погружение в глубины души народа нашего? Много еще осталось неизведанного там, еще больше неизведываемого. Но что-то все же наблюдается, поддается обобщению. Значит, туда и вперим взоры свои, там и поковыряемся. Глядишь, чего-нибудь такое разглядим, что нам поможет себя самих лучше понимать. Глядишь, мягче станем, как тот гроссмейстер, у которого другой гроссмейстер ферзя стырил с этими же словами: «А-а, мяхше становишься!»
Обширна почва для наблюдений... нет, что-то не то. Для наблюдений бывает материал, а почва – она для размышлений. Или чтобы в нее бросать что-нибудь – ну там, семена или злаки... Или семечки! Бросаешь семечки на землю, даже не обязательно в почву, можно прямо на асфальт – и вырастает... не угадали, не подсолнух, потому что семечки-то уже жареные, – вырастает красивая, ухоженная, цивилизованная страна. Куда ни глянь, всюду аккуратность процветает, клумбы пострижены по штангенциркулю, асфальт вымыт с мылом душистым, и все окрестности в артистическом беспорядке окроплены пожеванными кожурками вперемешку с использованной слюной. И сразу становится ясно, что живем мы не в век каких-нибудь птеродактилей необразованных, которые в чем обитают, в то и гадят бездумно, а в эпоху высокоразвитых сапиенсов, по своему высокому разумению обустраивающих и загаживающих чужую среду обитания. Ведь высокоразвитый сапиенс не живет на улице, он живет в квартире и там-то, естественно, не гадит, ну, изредка, разве что, завалится пара-другая сотен ошметок за кресло. Но ведь это временно, пока все передачи про низкоразвитых животных или высокоразвитых героев сериалов не кончатся, а потом жена уберет. Так что у него с собственной средой обитания все в порядке. Улица – другое дело. Это не его, это территория враждебных сил, помеченная другими, злыми сапиенсами, которые специально рассыпают шелуху, чтобы показать, что здесь хозяйничают дикие. И наш сапиенс пытается им противостоять, соперничать с ними, пытается отвоевать и облагородить часть территории путем расплевывания своей, цивилизованной шелухи. У него страсть ко всему красивому, цельному, и поэтому, когда он видит неравномерно запоганенные лавочки, тротуары, остановки, он морщится, коробится, говорит: «Сволочи! Никакой культуры!» и, желая привнести элемент художественности, человечности, той самой культуры, украшает их своими витиеватыми и эстетичными кожуркосодержащими харчками. Полной культурности этим, конечно, не добьешься, но хоть что-то, хоть небольшой участок родины похорошеет. А там, глядишь, капля по капле, все проникнутся, устремятся к красоте, вот вам и цивилизация.
Знаете, кстати, как семечки называются по-английски? Russian nuts. Нет, для семян подсолнуха в странном для нас, каком-то нерусском, сельскохозяйственном понимании у них есть и обычное название, но чтобы обозначить как культурное явление(!) всю ту жарено-соленую вкусноту, которую наш народ самозабвенно лузгает на родных просторах, англо-говорящие используют именно это словосочетание: русские орешки. А если учесть, что в одном из сленговых значений «nuts» – это «сумасшедший, двинутый», то Russian nuts звучит как-то не очень, правда? Хотя, что они там на Западе понимают! Мы не двинутые, а как раз таки продвинутые. Это до них никак цивилизация не доберется, за все тысячи лет никак они прочухать не могут, какое это удовольствие – лузг, лузг, тьфу! лузг, лузг, тьфу! Ну что за радость в том же гамбургере, если у него никакой оболочки и, прохаживаясь под руку с кавалером, совершенно нечем живописно плюнуть в окружающую действительность! Не станешь же, в самом деле, как дикарь, плеваться ошметками ветчины – никакой эстетики! А тут: шир-шир в кулаке, вжить-вжить в рот, хрям-хрям челюстями и пфрю-пфрю – летите, голуби, летите! А которые на губах останутся, не взлетят, те – дополнительный шик, особый изыск, знак избранных. Мол, я не только наслаждаюсь, но наслаждаюсь вальяжно, без напряга, не обременяя себя заботой о суете-шелухе. Или взять – что там у них еще есть, чем они перекусывают? – бананы, чипсы, поп-корны? Ну да, прикольно в кинотеатре или в трамвае пошуршать звонкой оберткой, пораспространять зловоние кукурузное, но ведь отходов-то от них минимум – одна эта обертка. Ну засунешь ты ее под сиденье, ну в проход бросишь, и все?! Нет размаха, узколобость какая-то. То ли дело семечки! Тут тебе и звонкость – при разгрызании, если ты, конечно, действительно умелый и продвинутый грызун, тут тебе и зловония соблазнительные, и тут же побочного продукта – вагон и маленькая тележка! Хошь, его на точность плюй, хошь – на дальность, хошь, кружева выписывай, хошь, пирамиды выкладывай! Творчество, полет фантазии, тренировка ума даже, в некотором роде.
А душевность какая в самом процессе погрызания, одухотворенность, чувственность! Вот идет Матрена по прошпекту в ореоле чешуйчато-семенных параферналий, вся в мечтах и ошметках, грызет возвышенно и закатив глаза плоды Природы, и сразу понятно, что она не какая-нибудь там пустышка, или деревяшка, или ледышка, а что у нее за спиной уют кухни, на которой любовно выжаривались смачно поглощаемые ныне произведения кулинарного искусства, что за спиной у нее переживания глубокие и серьезные по поводу благостной прожаренности этих произведений, что она вложила всю свою огненную страсть в помешивание жарящихся семечек. И так и захочется прильнуть к ней, прикоснуться к очарованию этой кудесницы, захочется сказать: «Дай погрызть!» А потом тут же предложить обвенчаться. Прочь сомнения! Если девушка барражирует по прошпектам с газетным кульком наотлет и этакими пикантными остатками пищи на лицевой поверхности – она безупречна, она чудо, она ваша судьба. Значит, в вашем доме будет не только кому выгребать шелуху из-за кресла, но и кому обеспечивать вас сырьем для производства этой шелухи. О чем еще можно мечтать?
А мечтать останется только о той золотой поре, когда у вас вырастут юные грызуны, и можно будет посылать их к ближайшей бабушке-торговке семечками за вожделенным продуктом. Когда можно будет не утруждать себя ни жаркой, ни беготней, а полностью сосредоточиться на поглощении и расплевывании. Или еще хлеще – мечтать надо о том времени, когда семечки, как пиццу, будут доставлять на дом. А что? По кулечкам шуршащим их уже фасуют, – что само по себе есть, кстати, гибрид цивилизаций, западной и нашей, – скоро доберутся и до доставки. Тогда вот только что останется непонятно: при таком развитии, по каким признакам отличать Матрену уютную от какой-нибудь неразберихи? Кто будет следить за сохранением золотого семенного генофонда нации? Как жен-то себе выбирать будем?
© Геннадий Аминов