Чубарики

1. Не очень круглая Земля
Сидели два чубарика на ветке и качались взад–вперед. Один качался взад, другой вперед. А листва шумела, шуршала, шептала, потому что было лето.
- Как ты думаешь, - спросил один чубарик, которого звали Пухлик, - а Земля правда круглая?
- Я думаю, не очень, - ответил второй, которого звали Чуня. 
- Как это - не очень? - не понял Пухлик.

- Ну так - не очень, - сказал Чуня. - Нам вот игрушки где покупают?
- Нам? В магазине за углом, - сказал Пухлик.
- Вот видишь - за углом! - сказал Чуня.- Значит, у Земли есть углы, значит, она не очень круглая, а чуть-чуть круглая.
Пухлик сказал:
- А если она только чуть-чуть круглая, то остальная она какая?
- Остальная? Остальная - разная, - слегка задумавшись, ответил Чуня - Например, там где колодцы, она дырявая, а там где лужи – мокрая и грязная.
Они покачались еще, только теперь наоборот:Пухлик - взад, а Чуня - вперед.
- А как ты думаешь, - опять спросил Пухлик, - звезды куда падают?
- Я думаю, - сказал Чуня, - что в Австралию. 
- Почему в Австралию?
- Потому что Австралия далеко - это раз. Если бы они падали близко, мы бы их обязательно нашли - это два. А в-третьих, кенгуру вон как прыгают - это четыре.
- Как прыгают?
- Они прыгают так, как будто у них в сумке что-то лежит и жжет. Так вот, - шепотом продолжал Чуня, - я думаю, что они прячут в сумке упавшие звезды.
- А зачем им звезды? - удивился Пухлик.
- Ну, зачем, зачем... чтобы кенгурятам было чем играть. Им же в сумках скучно и темно. А со звездами - весело и светло. Понял?
- Понял, - сказал Пухлик.- Но это не честно.
- Почему не честно? 
Пухлик вздохнул.
- У меня в чулане, может, тоже грустно и темно, но ко мне же в чулан звезды не падают.
- Тут большая разница, - глубокомысленно сказал Чуня. - Tы можешь в чулан не ходить, а играть на солнышке. А кенгурята в сумку не ходить не могут: у них там дом.
Пухлик задумался, глядя в землю. Потом спросил:
- Дом с мебелью?
- Нет, только со звездами, - ответ Чуня. - Чтоб весёлый был.
- Ну, не знаю, - пробормотал Пулик, - может быть, лучше веселый дом со звездами, чем грустный чулан с мебелью.
- Очень может быть, - кивнул Чуня. 
И они стали качаться дальше: взад-вперед, взад-вперед.

2. Плюх-брла
Как-то раз Пухлик и Чуня плескались в речке, потому что все еще было лето и жара. Брызги летели аж до самого неба. Пухлик кричал:
- Давай, давай! Если побольше воды закинем на небо, то потом она там накопится и пойдет дождь!
- А зачем нам дождь? - кричал Чуня, брызгаясь изо всех сил. 
- А нам не дождь, нам грибы ! - отвечал Пухлик. - Ты же любишь грибы?
- Еще как! - смеялся Чуня.
- Ну вот, - говорил Пухлик, - а грибы любят дождь! Ура! Давай делать дождь!
- Давай! - веселился Чуня.
Потом чубарики устали делать дождь, сели на берегу отдохнуть и стали болтать ногами. Пухлик болтал сначала левой, потом правой: левой-правой, левой-правой. А Чуня наоборот: сначала болтал правой, потом уже левой, – правой-левой, правой-левой.
- А как ты думаешь, - спросил Чуня, - откуда берутся мурашки? 
- Я думаю, - ответил Пухлик , - от холода. 
- А где они живут?
- Они живут в ногах, - сказал Пухлик, потом подумал и добавил: - и в руках тоже.
- А почему их не видно? - не унимался Чуня.
- Потому что их кожа закрывает, - пояснил Пухлик. - А потом они через кожу пролезают и получаются мурашки.
- А, - сказал Чуня и задумался.
Некоторое время чубарики болтали ногами молча: плюх-плюх. Потом Пухлик сказал:
- А давай болтать не только ногами, давай еще болтать языками!
Чуня сказал: 
- Давай!
И они стали болтать всем сразу: ногами - левой-правой по воде: плюх-плюх, а языками вверх-вниз: брла-брла, и у них получалось вот что:
Плюх-плюх, брла-брла,
Плюх-брла, плюх-брла! 
А потом наоборот:
Брла-брла, плюх-плюх, брла-плюх, брла-плюх!
Потом они не выдержали и расхохотались.
- Ой, не могу! - хохотал Пухлик, - у меня от языка зубам щекотно! Ой, не могу!
A Чуня хохотал так:
- Ой, мамочка моя! У меня даже ноги запутываются, чья очередь болтаться! Ой, мамочка моя! 
Они продолжали хохотать и у них получалось вот что:
Ой - плюх - ха-ха - брла! Ой - ха-ха - брла - плюх -плюх! 
Ой - плюх - ха-ха - брла! Ой - ха-ха - брла - плюх -плюх! 
Потом они постепенно выдохлись и затихли. Пухлик сказал: 
- Я так смеялся, что у меня аж живот наполнился. 
Чуня сказал:
- У меня тоже. Как будто я плотно покушал. 
Они немного помолчали, потом Пухлик сказал: 
- Странно. Живот, вроде, полный, а кушать все равно хочет. 
И мой живот кушать хочет, - сказал Чуня. - Пошли домой? 
- Пошли, - сказал Пухлик. 
И чубарики отправились домой кушать.

3. Путешествие
Однажды Чуня сказал: 
- А давай отправимся в путешествие! 
- Давай, - согласился Пухлик.- А как это -  в путешествие?
- Путешествие -  это когда по разным путям шествуешь, ну, ходишь, значит, и приключения ищешь, - объяснил Чуня.
- А где их ищут? – спросил Пухлик.
- Где, где, -  сказал Чуня. - Где что- нибудь приключится, там и ищут.
- А, - сказал Пухлик, и чубарики отправились в путешествие.
Они ходили по разным дорожкам и тропинкам, часто сворачивая и заглядывая во все углы, - не приключается ли чего-нибудь. Но нигде ничего особенного не приключалось был обычный летний тень, туда-сюда ходили люди, кошки и собаки, пролетали воробьи и голуби.
- Слушай, -  сказал Пухлик, - а что должно приключиться? Ты расскажи поточнее.
- Откуда я знаю -  что! - ответил Чуня, - Должен случиться какой-нибудь случай. Например, котенок залез на дерево, а слезть не может. Тогда мы его спасем. Или вертолет сломается и упадет где-нибудь рядом. Тогда мы поможем его починить и нас прокатят.
- Ух ты! - обрадовался Пухлик. - На вертолете?
- Ну конечно, на вертолете, - убежденно сказал Чуня, - не на поезде же! Поезда же с неба не падают.
- И то верно, -  согласился Пухлик и стал смотреть в небо -  а вдруг вертолет падает. Но вертолётов было не видно, а вместо этого с дерева упал листок.
- Слушай, -  сказал Пухлик, - а если с неба падает не вертолет, а листок, то это приключение?
- Это нет, не приключение. Это -  осень, - ответил Чуня.
- Ну какая же тебе осень, если все кругом еще такое зеленое, - возмутился Пухлик.
- Да? - сказал Чуня. - А листок, который упал, - ну-ка, посмотри -  какой? Зеленый?
Пухлик посмотрел и сказал: 
- Почти зеленый, но немножко уже желтый. 
- Вот! – Чуня поднял вверх указательный палец. 
- Что вот? - не понял Пухлик.
- А то вот, что если он немножко желтый, значит уже немножко осень.
- Как это? - опять не понял Пухлик.
- А так это, что вроде бы еще лето, но осень, - тут Чуня опять поднял вверх палец, - осень уже не за горами.
- А за чем? -удивился Пухлик.
- За чем , за чем . . . за тем, - кивнул куда-то в сторону Чуня. Пухлик посмотрел туда, куда кивнул Чуня. Там стоял длинный забор
- За забором? - недоверчиво спросил Пухлик .
- Нет, осень большая – за забором не поместится, - сказал Чуня. - Но она уже поблизости.
Пухлик стал озираться по сторонам, пытаясь найти поблизости осень, но ничего не нашел, кроме еще нескольких пожелтевших листочков. "Странно, -подумал он, - осень большая, да еще поблизости, а я ее не вижу. Наверное, она все-таки за горами." Он вздохнул и сказал:
- Ничего мы не нашли - ни приключений, ни осени.
- Да ладно, не расстраивайся, - успокоил его Чуня, - когда надо будет, они сами нас найдут.
И чубарики опять отправились в путешествие, но на этот раз - в путешествие домой.

4. Иностранные языки
Пухлик и Чуня очень любят жареные орешки. Наберут полные карманы, сядут где-нибудь в тенечке и – хрусь-хрусь, хрусь да хрусь. Одно только плохо: с полным ртом разговаривать неудобно. Пухлик, например, спрашивает:
- Фумя, а фарету бы фам фомфо эф обеогы?
A Чуня подумает немножко, что это Пухлик ему сказал и отвечает: 
- Ду муам мымасам ба маруфа публа!
Потом они посмотрят друг на друга и как давай смеяться!Так смеются, что все орешки изо рта разлетаются в стороны, как будто это салют. Потом просмеются и Чуня говорит:
- Слушай, Пухлик, а ты на каком языке разговаривал? Я что-то ничего не понял.
Пухлик говорит: 
- Не знаю точно, но думаю, что на английском.
- А, - скажет Чуня, - поэтому я ничего и не понял. Я-то думал, ты говоришь по-испански. Я тебе и отвечал на испанском.
- А что ты мне ответил? - спросит Пухлик. 
- Как, ты разве не слышал? - удивится Чуня. 
- Слышать-то слышал, - говорит Пухлик.- Только не расслышал.
- Ну давай тогда еще раз, - предлагает Чуня.- Только теперь я буду спрашивать, а ты отвечай.
– Ладно, - говорит Пухлик. 
Вот они опять набьют полные рты орешков и Чуня скажет: 
- Фуфай, пумгых, баруа пты пнa yабақта бых! 
Пухлик нахмурит брови, подумает и переспрашивает: 
- Фо-фо? Мгара бадаупа бупэ? 
A Чуня сделает серьезное лицо и кивает: 
- Фотня, фотня!
Потом они посидят немного задумавшись и глядя вдаль, переглянутся и - как давай опять смеяться! И опять все орешки вылетают!
Потом Пухлик сквозь смех скажет:
- Слушай, Чуня, давай пока не будем на иностранных языках говорить, а то у нас никаких орешков не хватит.
- Ладно, давай, - согласится Чуня.
И некоторое время слышно только хрусь-хрусь, хрусь да хрусь. А когда они все орешки съедят, то у них почему-то сразу не получается говорить ни по-английски, ни по-испански. Пухлик тогда спрашивает:
- Чуня, а вот ты какие еще языки знаешь?
- Я много знаю, — говорит Чуня. - Если разговаривать с газировкой во рту, то это китайский. – Чуня задирает подбородок, растягивает губы и говорит:
- Синь муанъ вань бань? А если горло полоскать, - продолжает он, - то это французский. - Он делает вид, что полощет горло:
- На тррравей дррровай, на дворррей тррравай. А если все время покашливать, как простуженная собачка: мбах хабэн хаб, гхаб тxаб - то это немецкий. Много всяких языков.
- Ух ты! – восхищается Пухлик. – А меня научишь?
- Запросто, - говорит Чуня.- Вот сейчас пойдем леденцов возьмем, будем их сосать, разговаривать и думать на какой язык это похоже.
И они пошли за леденцами.

5. Мяч
Пухлик и Чуня взяли мяч и пошли на полянку играть.
- Как ты думаешь,- спросил по дороге Пухлик, – почему мяч прыгает?
- По земле, - не задумываясь ответил Чуня.
- Да нет, ты не понял, - сказал Пухлик.- Не по чему, а почему, ну, то есть отчего.
- По чему, от чего, - передразнил Чуня. - По земле и от земли!
- Да нет же, - терпеливо объяснял Пухлик, - почему, отчего, в смысле - по какой причине.
Чуня остановился. Пухлик тоже. 
- По какой такой причине?- не понял Чуня.
- Вот именно – по какой такой причине они прыгают? - спросил Пухлик.
Чуня несколько раз ударил мячом об землю, потом нагнулся и посмотрел на то место, куда ударял мяч.
- Нет здесь никакой причины, - сказал он, - только трава. 
- Но он же прыгает, - настаивал Пухлик. - Значит, причина есть. 
Чуня посмотрел на мяч, потом на землю, потом на Пухлика.
- А ты по какой причине прыгаешь? — спросил он. 
- Я? Я хочу, вот и прыгаю. 
- Ну вот и он так же, - сказал Чуня и пошел дальше.
- Подожди, подожди, – догнал его Пухлик. - Но у меня-то есть ноги, а у мячика-то нет.
- А зачем ему ноги? 
- Чтобы хотеть. 
- Чтобы хотеть, ног не надо.
- Ну, то есть, я хотел сказать - чтобы прыгать, – поправился Пухлик.
- Мячик может прыгать и без ног, он же круглый, - сказал Чуня. - Главное - хотеть.
- А почему же он тогда сам по себе не прыгает, а только когда его бросишь?– не унимался Пухлик.
- Очень просто, - сказал Чуня. - Ему скучно одному, он любит компанию. Он компанейский.Ты вот где-нибудь видел одиноко прыгающий мяч?
- Нет, - озадачился Пухлик. 
- Вот, - сказал Чуня. - Значит, мяч прыгает когда весело и есть с кем поиграть
- А если есть с кем поиграть, но грустно?
- Тогда... Тогда тоже прыгает. Чтобы развеселить. 
- Значит ему никогда не бывает грустно? - удивился пухлик.
- Всем бывает грустно, даже мячикам, - задумчиво сказал Чуня. - Но если хоть кому-нибудь рядом весело, то они тоже веселятся.
Пухлик внимательно посмотрел на мяч.
- Значит, - решил он, - мячик очень добрый, если прыгает не тогда, когда хочет, а когда хотят другие.
- Вернее сказать, - поправил Чуня, - что он прыгает, когда хочет сам и еще кто-нибудь.
- Ай да молодец! - похвалил Пухлик. - Настоящий друг! 
И Пухлик, Чуня и мячик стали играть на полянке втроем.

6. Лето будет всегда
Однажды чубарики сидели на лавочке, смотрели в небо и разговаривали.
- Сегодня, между прочим, последний день лета, - сказал Чуня, откусывая яблоко.
- Почему последний?- удивился Пухлик, тоже откусывая яблоко. - Что, лета больше не будет?
- Будет, - немного подумав, сказал Чуня. - Только другое. 
- Какое другое? - допытывался Пухлик.- Со снегом и морозами?
- Скажешь тоже! - возмутился Чуня. - С морозами! С морозами - это зима.
- Тогда какое другое? 
Чуня откусил яблоко, прожевался, потом сказал: 
- Другое. Следующее. 
- Следующее за чем? — не успокаивался Пухлик. 
- За этим, - ответил Чуня.
- Значит, сегодня никакой не последний день лета, если будет еще лето, - убежденно сказал Пухлик.
- Да нет же, - последний, - настаивал Чуня. - Потому что завтра - осень!
- А лето куда денется? - ехидно спросил Пухлик. 
- Кончится. 
- Совсем? 
- Ну, не совсем, – протянул Чуня. – На время кончится. 
- А потом вернется? 
- Обязательно. Через год.
- Значит, - сказал Пухлик, - никуда оно не кончится. Просто некоторое время побудет без нас. Или, вернее, мы побудем без него. Мы поживем в осени, потом в зиме, потом
в весне, а потом вернемся в лето.
- Ну да, – подтвердил Чуня, - только в другое.
- Почему другое? - возмутился Пухлик. - То же самое лето с жарким солнцем, арбузами, травой и комарами!
- Потому другое, - рассудительно сказал Чуня, - что мы будем уже другие, мы будем старше. На целый год.
- Почему другие? - опять возмутился Пухлик. - Что, у тебя третий глаз вырастет, или крылья? Ты что, птичкой станешь?
- А у тебя вырастет хвост, и ты станешь кошкой! 
- А у тебя - длинные-длинные ноги, и ты станешь цаплей! 
- А у тебя - хобот, и ты станешь слоном!
И чубарики, представив как они изменятся, стали хохотать и показывать друг на друга пальцем. Потом они просмеялись и Чуня серьезно сказал:
- Да нет, мы будем такими же, только чуть-чуть побольше. 
Пухлик тоже серьезно сказал:
- И все-таки мы будем немножко другими: следующим летом и мы будем следующими. А такими, как сейчас, мы будем только в этом лете, хоть оно и кончается.
- А ты мне, например, нравишься и такой, как сейчас, - сказал Чуня.
- И ты мне нравишься такой, как сейчас, - сказал Пухлик.
- Вот и отлично! - воскликнул Чуня. - Тогда давай сбегаем еще за яблоками, пока лето не кончилось.
- Побежали! – закричал Пухлик . А потом, уже на бегу, добавил: - А все же лето никогда не кончается. Оно просто прячется от нас на время, а потом возвращается. Но оно все равно есть всегда.
И чубарики вместе закричали: 
-Ура! Лето есть всегда! 
- И осень тоже! - кричал Пухлик. 
- И осень! – повторял за ним Чуня. 
- И зима! 
- И зима! 
- И весна! 
- И весна! 
- И мы! 
- И мы тоже! 
- Ура! Ура! Ура-а-а!!!

7. Под дождём
Однажды чубарики пошли погулять и попали под дождь.Но они совсем не промокли, потому что у Чуни оказался с собой зонтик.
- И как это ты догадался взять его?- удивлялся пухлик.
- Очень даже просто, - ответил Чуня. – Выглянул из окна, поніюхал воздух и понял, что будет дождь.
- Как это ты понял? – недоверчиво спросил Пухлик. - Дождя же еще не было, значит ничем и не пахло.
- Очень даже пахло,- возразил Чуня. - Пахло так, как будто дождь обязательно будет.
- Не понимаю, - озадачился Пухлик. – Вот если жарят картошку, то пахнет жареной картошкой и, значит, она обязательно будет. А как это – дождь обязательно будет? Его что — готовят?
- Конечно, готовят! — сказал Чуня. Не сам же он появляется.
- Ха, готовят! – не поверил Пухлик. - Кто это его готовит?
- Его много кто готовит , - стал объяснять Чуня. - Сначала солнце подогревает землю...
- На сковородке?- перебил его Пухлик и засмеялся.
- Конечно же, нет, - улыбнулся Чуня. - Солнце подогревает землю прямо на земле, подогревает её своими лучами и земля начинает как бы дымиться.
- Как это - дымиться? Что ты выдумываешь! – возмутился Пухлик. - Земля дымится, только когда костер горит!
- Я же говорю: как бы дымится, – пояснил Чуня.—Нам-то не видно, но подогретый воздух поднимается вверх, как дым. Как бы незаметный дым.
- Куда поднимается?
- Туда, - Чуня показал пальцем на небо.- А там его уже поджидают ветры. Они собирают этот теплый воздух в кучи и лепят из него облака.
Пухлик даже рот раскрыл от удивления и стал выглядывать из-под зонта, чтобы посмотреть, как это ветры лепят облака. Но тут одна капля попала ему как раз в глаз и он быстренько спрятался обратно под зонтик.
- Ну, так вот, - продолжал Чуня. - Потом эти ветры берут облака и тянут их в какое-нибудь темное место, например, за какую-нибудь гору, куда не попадает солнце.
- Зачем это?– немножко даже испугался Пухлик.
- А затем, что облакам там становится холодно и грустно, они темнеют от обиды и начинают плакать. Иначе говоря, они становятся тучами. И вот тогда уже ветры их отпускают, и тучи летят к нам, чтобы поплакаться и рассказать нам о том, как им было грустно.
- Ух ты! - удивленно выдохнул Пухлик .- Теперь понятно почему начинаешь грустить, когда идет дождь.
- Конечно, - подтвердил Чуня. - Поэтому, когда я выглянул из окна, то почувствовал какую-то грусть, почувствовал, что небо скоро заплачет, и взял с собой зонтик.
Пухлик задумался. Он смотрел то на лужи, то на тучи, то опять на лужи, то снова на тучи, а Чуня смотрел куда-то вдаль,
- Слушай, -наконец сказал Пухлик, - а нельзя, чтобы ветры никуда облака не таскали?
- Нельзя, - твердо сказал Чуня. - Если их никуда не таскать, то они скопятся над нами и закроют солнце насовсем. Ты же не хочешь жить без солнца?
- Нет , конечно! — сказал Пухлик.- Я хочу с солнцем.
- Вот видишь, - сказал Чуня. - Поэтому пускай лучше иногда идет дождик. Все равно же он идет недолго.Солнце-то все равно бывает чаще.
Пухлик немножко подумал, потом согласился:
- Да, точно, пускай иногда будет грустно. Но недолго , чуть-чуть. А то и правда, если все время весело, то рот устанет улыбаться, а живот будет болеть от смеха.
Тут как раз и дождик кончился и выглянуло солнышко. Чубарики посмотрели на него, потом друг на друга, улыбнулись и пошли дальше гулять.

8. Можно ли ничего не делать 
Чубарики вышли во двор и Пухлик сказал:
- Слушай, Чуня, а давай сядем на лавочку и будем ничего не делать.
Чуня искоса поглядел на него, подумал и спросил: 
- Ничего-ничего? 
- Ага, ничего-ничего.
Чуня вытянул губы, потом высоко поднял брови, потом прищурил левый глаз, наклонив голову вправо, потом наоборот: прищурил правый глаз, наклонив голову влево, потом посмотрел на солнце, чихнул и сказал:
- Ничего не выйдет. 
Пуxлик сказал:
- Будь здоров. Почему? 
Чуня сказал: 
- Спасибо, потому что ничего не делать не бывает. 
Тогда Пухлик тоже посмотрел на солнце и спросил : 
- А-пчи, а-пчи, а-пчиму? 
Чуня сказал:
- Будь здоров, потому что мы будем сидеть, а сидеть - это значит уже что-то делать.
Пухлик сказал:
- Спасибо.Ну тогда давай не будем садиться, будем стоять и ничего не делать. 
- Опять не получится: стоять - это тоже делать.
Пухлик озадачился, снова собрался чихнуть, но не стал, а вместо этого замер и спросил :
- Даже если совсем-совсем не шевелиться? 
- Совсем не шевелиться тоже не бывает, потому что ты дышишь.
- А если набрать воздуха и не дышать, то получится ничего не делать?
Чуня поджал губы и покачал головой: 
- Неа. Потому что ты смотришь. 
- А я зажмурюсь. 
- Тогда ты тоже будешь что-то делать. 
- Что? 
- Жмуриться.
- Ну а если... а если... если не стоять, - Пухлик загнул один палец, - не сидеть, - второй палец, - не лежать, - продолжал он загибать пальцы, - не дышать, не смотреть, не жмуриться, а просто… просто быть?
Тут он растопырил все пальцы и вытянул вперед руки, как будто проверял, идет ли дождь.
Чуня посмотрел на его растопыренные пальцы и сказал:
- Даже если всего этого не делать, - хотя, конечно, так не бывает, - то ты все равно будешь знаешь что делать?
Пухлик молча сглотнул и моргнул три раза.
- Ты будешь думать, - закончил Чуня. - Потому что не думать ты ну никак не можешь.
Пухлик опустил голову, закрыл глаза и попробовал ничего не думать. Чуня внимательно за ним наблюдал.
- Ну и как, получается? - спросил он через некоторое время. Пухлик отрицательно покачал головой.
- И не получится, – уверенно сказал Чуня. – Потому что ты все равно думаешь, что надо бы ничего не думать. Так что, ничего не делать не бывает.
- Значит и бездельников не бывает?- обрадовался Пухлик, которого мама иногда называла бездельником.
- Бездельники бывают, - огорчил его Чуня. - Бездельник - это тот, кто не делает ничего полезного.
- А думать - это полезно? - спросил Пухлик. 
- Думать - это самое полезное дело на свете, - ответил Чуня.
- Слушай, Чуня, - сказал Пухлик, - тогда давай сядем на лавочку и будем думать.
- Давай, - согласился Чуня. - А о чем мы будем думать?
- А вот мы сейчас и подумаем, о чем бы нам подумать, - сказал Пyxлик и чубарики пошли к лавочке, чтобы делать полезное дело - думать.

9. Полет в космос
Однажды Пухлик и Чуня решили построить ракету. Далеко они, вообще-то, не собирались, так - в космос и обратно.
- А что мы будем в космосе делать? - спросил Пухлик, доставая из кармана гвозди. 
- Ничего особенного, - ответил Чуня, аккуратно раскладывая доски. – Полетаем, на звезды поближе поглядим, да вернемся.
- А, - сказал Пухлик, взял молоток и стал сколачивать ракету. Чуня задумчиво смотрел в небо. 
- Слушай, Чуня, - оторвался от работы Пухлик, - а какой мотор будет у нашей ракеты?
- Да мотор - ерунда, мотор у меня есть, мотор - вот. - Чуня раскрыл ладонь, на которой лежал малюсенький волчок. Пухлик недоверчиво посмотрел сначала на волчок, потом на Чуню.
- И вот эта вот бердюлька понесет нас к звездам? - спросил он.
- Во-первых, это не бердюлька, а мотор, а во-вторых, еще как понесет! Надо только посильнее его раскручивать. Двигаться, конечно, придется рывками, будем замедляться, когда волчок останавливается, но главное – в космос!
Пухлик опять посмотрел на волчок. 
- А может, стоит взять побольше? - предложил он.
- Размер - не главное, - сказал, как отрезал, Чуня. - Главное - верить, что все получится. Вот если ты будешь сомневаться, то никуда мы и не улетим. 
- Я нет, я не сомневаюсь, я верю, верю, - торопливо сказал Пухлик. Чуня взял второй молоток и стал помогать сколачивать ракету.
- А кстати, Чуня, - через некоторое время опять заговорил Пухлик, - я никогда не слышал, чтобы ракета была деревянной.
- А какая разница? - отозвался Чуня. - Лишь бы летала, да удобная была. 
- Да, наверное, - чуть подумав, согласился Пухлик.
- Нам железо ни к чему, - продолжал Чуня. - Железо - оно тяжелое, на землю будет падать. А дерево легче. К тому же оно теглей. 
- И точно, - сказал Пухлик. - А то в космосе, говорят, холодно. 
- Ничего, не замерзнем, - уверил Чуня. - Мы же не долго, не успеем замерзнуть. И чубарики снова замахали молотками. Вскоре ракета была готова, не хватало только сидений.
- Ну а чего нам рассиживать? - пожал плечами Чуня. - Мы же в космос собираемся, а не на посиделки.
 - Да и правда что! - согласился Пухлик и посмотрел в иллюминатор, Чуня – в другой. 
- Слушай, Чуня, - встревоженно сказал Пухлик, - а мы потом точно сюда приземлимся? Вдруг промажем?
- Не боись, не промажем, - бодро ответил Чуня. - Куда захотим, туда и приземлимся. 
- Я сюда захочу, - прошептал Пухлик. - Мне здесь хорошо. Я здесь все люблю.
- Откуда ты знаешь? – хитро прищурив один глаз, сказал Чуня. - А может, в других местах лучше, ты же в других местах-то не был?
- В других местах другие живут. Они их и любят. А я люблю здесь, - уверенно сказал Пухлик.
- Да ладно, ладно, я пошутил, я тоже люблю здесь, - успокоил его Чуня. - Сюда и вернемся. Ну что, к старту готов?
- Готов, - тихо ответил Пухлик. – Только страшно немножко. 
- Это нормально, мне тоже немножко страшно. Но мы же теперь космонавтами будем? 
- Космонавтами. 
- Значит, страх надо перебороть! Знаешь, как говорят? Говорят, нет таких, кто не боится, есть такие, которые побеждают страх.
- Ладно, давай побеждать. Десять, девять, восемь, - начал отсчет Пухлик. 
- Семь, шесть, пять, - подхватил Чуня. 
- Четыре, три, два, один, - все громче считал Пухлик.
- Пуск!!! - вместе закричали они и Чуня крутнул волчок со всей силы. В иллюминаторах мелькнули сначала деревья, потом крыши домов, потом ветер и облака, и вдруг все стало синим-синим и прохладным.
-Чуня, летим! - радостно засмеялся Пухлик. 
- Конечно, летим! - радовался и Чуня. - Я же говорил, главное – верить!
Звезды быстро-быстро проносились мимо, потом слегка замедлились, но Чуня снова крутнул волчок, ракета дернулась и опять набрала скорость. Потом вдруг все посветлело, показались облака... крыши... деревья... и чубарики приземлились у себя во дворе.
- Во! – удивился Чуня. – Что это мы так быстро прилетели? 
Пухлик опустил глаза и сказал: 
- Это я домой захотел. Извини.
-А, - нисколько не обиделся Чуня. – Тогда ладно, а то я думал мотор сломался. Ничего, - успокоил он Пухлика, - я, если честно, тоже домой захотел. А налетаться еще успеем, было бы желание.
Чубарики вышли из ракеты, посмотрели на небо, посмотрели друг на друга, довольно улыбнулись и радостные побежали домой, подпрыгивая то на одной, то на другой ножке.
- Слушай, Чуня, - по дороге спросил Пухлик, - а ты звезды-то рассмотрел? 
- Неа, - беззаботно ответил Чуня. – Не успел. 
- И я не успел. 
- Ничего, еще насмотримся! Пока! 
- Пока! 
И чубарики помахали друг другу рукой, как настоящие космонавты.

10. На лыжах
Однажды два чубарика, те самые, которых зовут Пухлик и Чуня, встали на лыжи, потоптались и огляделись кругом. Кругом был снег.
- Слушай, Чуня, - сказал Пухлик, - если снег такой белый, то почему он такой мохнатый?
- Очень просто, - ответил Чуня. - Он зимний.
- Понятно, что зимний, - сказал Пухлик, - еще бы он был летним! Но мохнатый-то почему?
- А раз он зимний, - невозмутимо продолжал Чуня, - то потому и мохнатый. Как шуба. Чтобы теплее было.
- Ну ты даешь! - изумился Пухлик. - Снег - для того, чтобы теплее было?! Снег - наоборот, чтобы холодно было, чтобы зима приходила, чтобы снег шел!
- Нет, это ты даешь, - возразил Чуня и передразнил, - "Снег, чтобы снег". Может, еще лыжи, чтобы лыжи?
Чубарики расхохотались. Они уже шәгали по свежему пушистому снегу, иногда проваливаясь и хватаясь друг за друга, чтобы не упасть.
- И все-таки, - продолжал приставать Пухлик, - что ты держал в голове, когда говорил "снег, чтобы теплее было"?
- В голове я всегда держу одно и то же, - ответил Чуня, - мозги. А если ты хотел спросить, что у меня было на уме, то я имел в виду, что земле теплее под шубой. Поэтому снег такой мохнатый.
Пухлик поймал снежинку и пристально всмотрелся в нее.
-Не понимаю, - сказал он, - Как такая бирдюлька, маленькая, да еще холодная, может греть?
- А ты на нее одну не смотри, - сказал Чуня. - Одна-то, конечно, не согреет. Тебя же одна ниточка из твоето свитера не греет, а греет весь свитер. Так же и со снегом. Одна снежинка - это просто красиво и весело, а вместе миллион снежинок - это красиво, весело и тепло!
Тут Чуня взмахнул рукой, чтобы показать, что вокруг миллион снежинок, но взмахнул слишком резко, не удержался и завалился набок.
- Ай! - закричал он. -За шиворот попало! А-а! Холодно!
- А почему это тебе холодно?- засмеялся Пухлик. - Ты же говорил, что снег теплый.
- А-а-а! - продолжал орать Чуня. -Я не говорил, что снег теплый! А-а! Я говорил, что земле под снегом тепло! А-а-а я же не земля! А-а-а!
Пухлик хотел еще поязвить, но решил сначала помочь другу подняться, а уж потом подкалывать. Он сделал шаг вперед, но запутался в палках и свалился рядом с Чуней.
- А-а! - закричал Тухлик. - Помогите!
- А-а-а! - по-прежнему орал Чуня. - Тебе тоже за шиворот попало? А-а-а?
- А-а-а! - орал в ответ Пухлик.. - Eще не попало, но а-а-а сейчас попадет!
-Так ты а-а-а когда попадет, тогда и ори, а-а-а! 
- А-а-а я заранее а-а-а! 
- А-а-а зачем зара-а-анее, а-а-а? 
- А-а-а та-а-к веселей, а-а-а? 
- А-а-а ты спра-а-ашиваешь или га-а-аваришь? А-а-а?
- А-а-а я-а-а не зна-а-аю! А-а-а!
Тут чубарики устали просто орать и стали смеяться. Хорошо, что когда смеешься - не до крика, а то неизвестно, сколько бы они еще надрывались.
Просмеявшись, ребята отряхнулись, отряхнули друг друга, поправили крепления на лыжах и еще раз огляделись кругом.
- А вообще-то я не понимаю, - сказал Чуня. - Снег белый, мохнатый и холодный, а когда по спине ручейком стекает - еще и мокрый... Тогда почему же все ему так радуются? Вон смотри, - и деревья, и кусты, и люди – все улыбаются.
- Может быть, - прищурился Пухлик, - потому, что у них снег ручейком по спине не стекает?
- Да нет, я серьезно, - сказал Чуня. - Летом все было разноцветно-зеленое, осенью - разноцветно-желтое, а зимой все просто белое, а все равно хорошо. Почему?
- Не знаю, - задумчиво сказал Пухлик. - Может, белое - это тоже разноцветное, только секретное?
Чубарики переглянулись, вздохнули и замолчали. Снег тихонько падал им на плечи, на лица, даже на носы, а они стояли и любовались разноцветно-белой красотой.
- Ну ладно, - встряхнулся Чуня. - Пойдем с горки кататься. А то до Нового года стоять будем.
- Пойдем, - согласился Пухлик.
И друзья пошли кататься с горки.

11. Тумс-тумс
Чубарики сидели во дворе на лавочке и смотрели, как голуби ходят вокруг и что-то клюют.
- Слушай, Чуня, а ты хотел бы быть голубем? - спросил Пухлик. 
- Иногда, - ответил Чуня.
- Почему иногда?
- Когда они летают, то я бы хотел, - сказал Чуня. - А когда они просто по земле ходят - нет.
- А почему?
- А ты посмотри на его голову, когда он идет или бежит. Она же все время дергается.
Пухлик внимательно посмотрел на голубя. И точно - голова его двигалась вперед-назад при каждом шаге.
- Вот это да! - удивился Пухлик. - А я никогда не замечал.
- Вот поэтому я и не хочу ходить, как голубь. Голова болеть будет, а весь мир вокруг будет какой-то дерганый. Вот ты попробуй так ходить.
Пухлик встал и пошел, стараясь дергать головой взад-вперед.
- Ну, вообще-то не очень сложно, - через какое-то время сказал Пухлик. - Только надоедает, и непонятно - зачем так дергаться?
- Вот-вот, - сказал Чуня.
- Ну, когда голубь наклоняется, то еще понятно, зачем - чтобы зернышки на земле клевать. А когда нет, то нет - непонятно. Может, по привычке?
- Мне не нравится такая привычка, - сказал Чуня. - Не хочу быть дерганым.
- А может, они слышат музыку, которую мы не слышим? - предположил Пухлик. - Ты же, когда заводную музыку слушаешь, тоже головой взад-вперед дергаешь. Тумс-тумс, тумс-тумс, - изобразил Пухлик. Он стал ходить туда-сюда и дергать головой вперед-назад. 
Тумс-тумс, тумс-тумс, 
Унджя-унджя, унджя-унджя.
Унджя-унджя, унджя-унджя,
Тумс-тумс, тумс-тумс.
Чуня, по-прежнему сидя на лавочке, тоже стал подтанцовывать головой и подпевать:
Тумс-тумс, тумс-тумс, 
Унджя-унджя, унджя-унджя.
Унджя-унджя, унджя-унджя,
Тумс-тумс, тумс-тумс.
Получался целый танцевальный номер. Вдруг Чуня резко остановился.
- Ну вот, - сказал он. - А теперь представь, что тебе надо делать это всю жизнь. Тумс-тумс, когда идешь по двору, тумс-тумс, когда идешь в магазин, унджя-унджя, когда идешь ко мне, унджя-унджя, когда идешь от меня - все время тумс-тумс да унджя-унджя. С ума сойти!
- Слу-ушай, - сказал Пухлик, которого поразила какая-то догадка, - а вдруг все голуби уже сошли с ума? Вдруг они все сумасшедшие?
- Да нет, - уверенно возразил Чуня. - Если бы они были сумасшедшие, они бы носились по двору, как дикие, кричали бы страшным голосом и бросались бы на всех с криками “а-а-а, заклюю!” А они - вон они, спокойно расхаживают, пританцовывают да курлыкают потихоньку. Нет, они не сумасшедшие.
- Да, наверно, - согласился Пухлик. - Просто курлыкают… Слушай, я знаю! Вот это их курлы-курлы и есть унджя-унджя на голубином языке! Это они так поют!
- Может быть, - сказал Чуня. - Но я все равно не хотел бы быть таким. Всю жизнь танцевать под одну и ту же музыку? Нет уж, спасибочки. Тумс-тумс, унджя-унджя… Благодарю любезно, не надо.
- Да уж, - вздохнул Пухлик. - Скучновато.
И чубарики замолчали. Только Пухлик время от времени начинал слегка раскачиваться и чуть-чуть дергать головой. А Чуня просто иногда немножко качал головой.

12. Как посчитать зубы?
- Чуня, а вот ты знаешь, сколько у тебя зубов? - спросил Пухлик.
- Неа, - ответил Чуня. - А зачем?
- Как зачем? Чтобы жевать.
- Да понятно, что жевать. Зачем знать, сколько их?
- Ну так… - неопределенно протянул Пухлик. - Интересно же. Два глаза, два уха, один нос, четыре руки…
- Четыре руки?! - засмеялся Чуня. - У тебя четыре руки? Ну-ка покажи!
- Ну то есть я имел в виду две. Две руки и две ноги - всего четыре, -  поправился Пухлик.
- Две ноги и две руки - всего четыре руки? - переспросил Чуня.
- Ну нет, - смутился Пухлик. - Я хотел сказать четыре… как их…лапы? - лапы тоже не подходит, лапы у собаки… четыре… ну то, что торчит, кроме головы.
- Кроме головы у тебя торчат волосы, причем во все стороны! - смеялся Чуня. - Ты хотел сказать, у тебя четыре волоса? Два глаза, два носа и четыре волоса!
- У меня один нос, а не два.
- А, ну да, теперь уже я оговорился. Я хотел сказать, два глаза, два уха и четыре волоса.
- Да не волоса, а эти… как их… ну, которые пальцами заканчиваются. Ну как называются, подскажи. Совсем из головы вылетело.
- У тебя из головы вылетело четыре волоса? - во всю веселился Чуня. -  И они заканчиваются пальцами?! Ха-ха-ха
- Да хватит уже меня подкалывать, - совсем не обижаясь, улыбался Пухлик, тоже начиная посмеиваться. - Как называются руки и ноги вместе? 
- Ногоруки? - хохотал Чуня. - Или руконоги? Или, может, волосопальцы? Которых у тебя четыре. Ха-ха-ха!
- А-а, вспомнил! - сказал Пухлик. - Конечности! Четыре конечности - две руки, две ноги.
- А-а, конечности, - посерьезнел Чуня. - Ну да, конечности. Интересно, а они называются конечностями потому, что кончаются?
 - Ну да, - подтвердил Пухлик. - Пальцами. Конечности кончаются пальцами.
- А если бы они заканчивались зубами, они бы назывались зубечности? - спросил Чуня.
- Неважно, чем они кончаются, важно, что кончаются. Они же конечности, а не пальцечности.
- А все же интересно было бы, если бы руки и ноги заканчивались зубами, - сказал Чуня. - Берешь хлеб рукой и тут же жуешь.
- Да, но тогда крошки бы сыпались повсюду.
- А изо рта почему не сыпятся?
- Потому что во рту зубы закрыты губами. Хотя у меня все равно иногда сыпятся.
- У меня тоже, - согласился Чуня. - Особенно когда смеюсь. - Но зато, - продолжал он, подняв вверх указательный палец и внимательно рассматривая его, - было бы легко сосчитать, сколько у нас зубов.
Пухлик тоже поднял вверх указательный палец, потом раскрыл все остальные.
- Конечно, - сказал он, - это было бы легко: десять на руках и десять на ногах.
- Слушай, - осенило Чуню, - а так ведь можно сосчитать зубы! Кладешь пальцы на зубы, - он засунул в рот одну руку, - по одному пальцу на один зуб. Потом вторую… Если все зубы закрылись пальцами, то их десять.
Пухлик тоже стал накладывать пальцы на зубы.
- Шото не фолуфяефа фе фуфы факхыть.
- Чего?
- Что-то не получается все зубы закрыть, - сказал Пухлик, вынув пальцы изо рта. - Еще остаются.
- Это потому что ты еще пальцы ног не засунул.
- Но я не могу засунуть пальцы ног в рот, я не такой акробат.
- А давай я тебе засуну! - предложил Чуня.
- Нет уж, спасибо, что-то не хочется.
- Зато мы узнаем сколько у тебя зубов.
- А что-то мне уже неинтересно, сколько у меня зубов, - сказал Пухлик. - Если хочешь, считай свои зубы таким способом. А я помогу - если у тебя пальцев не хватит, я еще свои засуну.
- А что-то мне уже тоже неинтересно, сколько у меня зубов, - сказал Чуня. - Одно точно - их больше десяти.
- И это только снизу, - добавил Пухлик. - Потому что сверху тоже пальцев не хватает.
- Значит, всего их больше двадцати, - подытожил Чуня.
- Ого, - удивился Пухлик. - Много.
- Это еще не много, - сказал Чуня. - У акулы вон их целая тысяча, если не больше.
- Ого, - сказал Пухлик, и друзья замолчали.
- А вот интересно, - через некоторое время сказал Пухлик, - а как она их считала? Это ж никаких рук и ног не хватит засовывать, чтобы столько зубов пересчитать.
- Да она их и не считала, - сказал Чуня. - Ей это ни к чему. Считали, наверное, ученые. Они и засовывали ей в рот свои пальцы. А ученых - их много, хватит, чтобы любые зубы у любого животного пересчитать
- Интересно, - сказал Пухлик, - а ноги они тоже засовывали или только руки?
И друзья замолчали. Только Пухлик время от времени трогал свою щеку пальцами, как будто считал зубы.
- Кстати, - сказал Чуня. - Я знаю точно, сколько у меня зубов.
- Сколько?
- Все минус один. Потому что недавно один молочный выпал.
- А-а, так и я знаю, - сказал Пухлик. - У меня тогда все минус два.
- Остается только один вопрос, - задумчиво сказал Чуня, - сколько же это - все?

13. Про что песня?
- А скажи-ка, друг Пухлик, что это ты все время напеваешь? Все м-м да м-м. Песня какая-то? - спросил Чуня.
- Ну да, наверно, - ответил Пухлик, - но я не знаю какая.
- Как это? Поешь и не знаешь?
- Ну, во-первых, я не совсем пою, а только напеваю, а во-вторых, у этой песни нет слов.
- Как это нет слов? Если есть песня, то есть и слова. Ты ее где слышал?
- Нигде. Только у себя в голове. Только я ее раньше не слышал.
- Ничего не понимаю, - почесал в голове Чуня. - Не слышал, а напеваешь.
- Ну она наверное у меня в голове появляется, и я ее сразу пою, - попытался объяснить Пухлик. - Сразу слушаю и пою.
- Если ты ее слушаешь, то значит, она уже есть, - уверенно сказал Чуня. - Значит, ее кто-то уже раньше пел.
- Не думаю, - засомневался Пухлик. - Что-то  она мне не знакома.
- Ну а слова-то там какие? - продолжал допытываться Чуня. - Ну-ка спой вслух.
- А я не могу вслух, потому что слов не знаю.
- А как же ты поешь?!
- Ну так: ля-ля-ля-ля, думба-думба…м-м-м… хым-хым-ха
- А мелодия? Мелодию-то знаешь?
- Неа, раньше никогда не слышал.
- А откуда же ты ее берешь?
- А я не беру, она как-то сама берется.
- Не понимаю…
- А ты сам попробуй, - воодушевился Пухлик. - Просто поешь и не думаешь ни о мелодии, ни о словах. Как поется, так и поешь.
Чуня замолчал, опустил голову, сдвинул брови и слегка прикрыл глаза.
- М, м, м… - замычал он. - А, у, а.
- Да-да, - подбодрил Пухлик, -  а еще головой раскачивай, это помогает.
- Ма, му, ма, - закачался Чуня. - Аха-уха.
- Вот, видишь, - обрадовался Пухлик, - получается. А еще можно ритм отстукивать. Например, руками по коленям или по животу. Вот попробуй.
Чуня стал барабанить по животу.
- Ма-хума, баха-мума…
Пухлик немного послушал, поймал ритм и стал тоже постукивать ладошками по ногам и подпевать:
- Ба-хуха, ма-ма, му-ха, ба-хуха, ма-ма, му-ха… 
Какое-то время они раскачивались и пели вместе. Только Чуня пел “Ма-хума, баха-мума”, а Пухлик “Ба-хуха, ма-ма, му-ха”. И так здорово у них получалось, что друзья расхохотались.
- А ну-ка, Пухлик, попой-ка один, а я послушаю, - сказал Чуня.
- Ба-хуха, ма-ма, му-ха, - запел Пухлик.
- А я знаю, про что твоя песня! - радостно воскликнул Чуня. - Про маму-муху. Вот ты послушай сам себя.
Пухлик спел еще пару раз, прислушиваясь, и залился смехом.
- Точно! А я и не заметил!
- Ну вот мы и вычислили, о чем ты поешь - о маме-мухе. А ты говорил, не знаю.
- А я и не знал, пока не прислушался, - возразил Пухлик. - К тому же, это твоя песня, а не моя. Это ты поешь про маму-муху.
- А ты про папу? Про папу-муха?
- А я не знаю, о чем пою. Просто пою! Мне нравится! И каждый раз новая песня. А о чем она будет, я ещё не знаю. 
И друзья снова рассмеялись.

14. Варёный хвост
Чубарики сидели под деревом, прячась от мелкого летнего дождя. Пухлик рисовал прутиком на земле какие-то фигуры. Чуня внимательно рассматривал рисунок.
- Это рыбак в лодке, это понятно, - сказал Чуня. - Это солнце, это река, это берег, это все понятно. Но что вот это такое, на берегу? Крокодил крадется?
- Нет. Это рыба, которую поймал папа.
- А почему папа в лодке, а рыба на берегу?
- Потому что она в лодку не влезла.
- Рыба больше лодки? - прищурился Чуня. - Как же он ее вытащил, если она такая большая?
- Папа сильный, - просто ответил Пухлик и вздохнул. - Он резко дернул, и рыба улетела на берег. Теперь лежит дожидается.
- Чего дожидается?
- Ухи.
- Рыба дожидается ухи? Она что, сама себя есть будет?
- Нет, она поплавает в котелке, навару даст, а потом наваристой ухи поест немного и обратно в речку.
- Она же большая, не влезет в котелок.
- А она хвост туда опустит, поболтает им для навару, покушает и - в речку.
- Так у нее же хвост сварится.
- Ну и что. С вареным хвостом даже удобней плавать, он мягче.
Друзья помолчали. Пухлик зачеркал прутиком рыбу.
- Все, уплыла, - сказал он. - Наелась.
- Так а папа-то все еще в лодке. Он что, уху не будет?
- Ты просто не заметил: он уже выходил на берег, они вместе с рыбой поели, потом он вернулся в лодку, а она уплыла. Теперь он снова рыбачит.
- А вдруг он снова поймает ту же рыбу?
- Не, - уверенно сказал Пухлик, - не поймает. Она наелась и спит под корягой. К тому же она теперь не такая любознательная. Потому что когда она хотела знать, что это такое на крючке болтается, то и попалась. Теперь знает, но не любит знать - не любознательная..
- Эх, - вздохнул Чуня, - если бы всегда знать только то, что любишь. Например, мне не нравится математика. Но знать-то ее все равно надо.
- А мне очень нравится, - улыбнулся Пухлик. - Я люблю, когда числа складываешь- складываешь, а потом все получается ровно.
- А я складываю-складываю, а у меня не получается ровно.
- Вот поэтому и не любишь. А вот когда станет ровно, то и полюбишь.
- Ну может быть, - согласился Чуня. - Посмотрим. Только когда это будет…
- Будет, - уверенно сказал Пухлик. - Чем больше складываешь, тем ровнее получается. Это как с рыбалкой: чем больше рыба, тем уха наваристей.
- Ну ты даешь! - удивился Чуня. - Все в одну кучу свалил, все перепутал! Математику с рыбалкой смешал! Чем больше числа, тем уха наваристей, так что ли?
Друзья переглянулись и рассмеялись. 
- Ну примерно, - сказал Пухлик. 
После таких разговоров им почему-то захотелось кушать и они пошли по домам. 

15. Макатямба и комета
К чубарикам подошла маленькая девочка и сказала:
- Привет, мальчики. Давайте дружить.
- Привет, привет, - почти хором откликнулись чубарики. - Давай.
- А как вас зовут? - спросила девочка.
- Пухлик, Чуня, - по очереди сказали Пухлик и Чуня.
- Какие интересные имена! Тогда меня зовут Макатямба. Потому что так меня папа называет, когда восхищается, или умиляется, или просто щекочет. А вы заметили, что вчера к нам во двор упала огромная комета?
- Нет, - переглянулись чубарики.
- Это потому, что я быстренько ее подобрала и отнесла домой.
- Тяжелая?
- Ну да, но я справилась.
- Горячая?
- Не очень. Я не обожглась. А еще от нее осталась большая яма, потому что, когда она ударилась оземь, то вырыла яму.
- Оземь? - переспросили чубарики.
- Ну да. Это так в сказках говорят. Вместо “об землю” говорят “оземь”. Там всякие волшебники или прекрасные героини, когда превращаются в кого-нибудь, всегда бьются головой оземь.
- Так ты нам сказку рассказываешь?
- Не совсем. Комета-то настоящая была, не из сказки, а с неба.
- А кометы же только ночью летают. Это что, ночью было? - недоверчиво спросил Чуня. - Тебя что, ночью гулять отпускают?
- Нет, я еще маленькая, - немного грустно ответила Макатямба. - А кометы летают круглые сутки, - тут же снова воодушевилась она, - просто видно их только ночью, потому что они об воздух нагреваются и светятся в темноте. Но если уж она упала, то ее сразу видно, даже днем.
- А где яма-то? - спросил Пухлик, озираясь.
- Прям посреди двора была. Но я ее тут же закопала ногами, чтобы людей не пугать.
- Большая была?
- Очень. Почти двести тысяч метров. Но я справилась.
- Так это же шире, чем наш двор!
- Да нет. Она в глубину была двести тысяч, а в ширину - так, ерунда, немножко только большая, не больше песочницы.
- А где комета сейчас? Покажешь?
- Эх, мальчики, я бы с удовольствием, но ее уже нет, я ее ночью обратно на небо закинула. А то она скучала сильно.
- По кому скучала?
- По звездам, конечно. Она же привыкла среди звезд летать, вот и заскучала. Мне стало ее жалко, я размахнулась и закинула ее к звездам. Она даже засверкала, когда полетела вверх.
- Здорово, - тихо сказал Пухлик. - Я раньше никогда не видел комету, летящую вверх. Только вниз.
- А видел такую, которая не вверх и не вниз, а вдоль, как будто по проводам, - сказал Чуня. - Только недолго - вжик, и нету. Провод, видимо, короткий был.
- А может, это кто-то другу бросил. Из своего окна в его окно, - предположила Макатямба. - А жили они на одинаковом этаже. Поэтому не вниз и не вверх, а ровно, по-дружески.
Все замолчали и задумались. Чуня и Пухлик время от времени взглядывали на небо, а Макатямба время от времени взглядывала то на того, то на другого.
- Ну что? - первой заговорила Макатямба. - А теперь в догонялки?
И Макатямба бросилась бежать. Чубарики переглянулись, вскочили и побежали за ней.

© 2000-2022 Геннадий Аминов. Все права защищены.

Рисунки Аси Аминовой и Эдуарда Коця