И жил в ней старик со своей исхудалой старухой,
И жили они возле синего моря давно,
Сетями ловили плывущее мимо питание.
Старуха варила из тины прибрежной похлебку,
На завтрак, обед да и ужин все та же программа,
Старик недовольный похлебку пустую хлебал
И в нос бормотал, что, мол, жизнь он такую изменит.
Пришел новый день; вышел в море старик очень рано
И выловил тут же мешок удивительной формы.
Туман над волнами еще только-только редел,
Старик, над мешочком склонившись, изрядно старался.
Надеялся он, что в мешочке пакет облигаций,
Тогда ему можно спокойно пойти умирать;
А может в мешке семена африканских настурций,
Он слышал, что люди от них очень сильно полнеют.
Когда же веревку старик наконец одолел,
Он глянул в мешок и от горя совсем обезумел -
Травой сельдерей был наполнен мешок до краев,
А кроме травы в нем была только куча ракушек.
Подумал старик: "Коль домой принесу сельдерей,
От бабки взамен получу я мешок нареканий".
С надеждой расставшись, он в шлюпке на берег гребет,
Никто и ничто уже в жизни его не рассмешит,
И как ни старайся, придется в нужде прозябать,
Никак не удастся злодейку-судьбу переделать.
Уж коль суждено бедным быть, так ты хоть расшибись,
Хоть плачь, хоть рыдай, хоть кричи, хоть до смерти старайся -
Тащить эту лямку и с нею в могиле почить,
Смотреть на богатых и, челюсти стиснув, смириться.
У самого синего моря дряхлеет халупа,
Дряхлеет в ней бедный старик и его пожилая старуха.
осень 1994
© Геннадий Аминов