Как один журналист по заданию редакции нахлыстался пива
Прежде чем распространяться на тему пива, должен сказать, что личной заинтересованности в пропаганде этого напитка не имею, ибо не пробовал его пять с лишком лет. Которые поклонники, те сразу скажут: «Фи, слабак!» Которые противники, те, конечно, подбодрят: «Молодеса! И дальше не пробуй». А только нет! Причем «нет» в обе стороны. Потому что и не слабак, и не молодец – попробовал, одним словом.
Вышло так: приехать должны были Корчной со Свешниковым, спонсоров мы искали в связи с чем. А тут звонит одна любительница гамбитов, Лариса Иорданова, и говорит:
– А ведь есть в Магнитке люди, беззаветно преданные!
– Кому, чему?
– Шахматам, однако!
– Ух, ты! Как зовут поименно?
– Так ведь Андрей Зайцев, который «Джага-Джага» и другие-прочие пивзаводы.
– Во как! Айда поехали!
И мы поехали. И попали в самое что ни на есть пивоварное пекло. Не в смысле, что в объятия к Андрею Зайцеву – сам он занят был, – а в смысле, что просочились на завод, производящий пиво Hagel. И встретила нас там технолог Людмила Мишина, которая в этом пекле – как рыба в пиве, то есть, не в пиве, конечно… ну вы понимаете.
Сначала она нас опасалась, как будто мы пришли все ее секреты узнать, а как только узнаем, так тут же все ее секретное пиво и выпить. Но мы пить пока ничего не стали, а стали вместо этого ходить по рядам железных бочек, которые она почему-то лагерями называла, и всякие вопросы спрашивать: мол, а это зачем, а это куда, и к чему вот этот пивопровод приводит? А Людмила смотрит, мы никуда руками не лезем, вентили не стремимся поотворачивать, в бочки, чтобы из них пиво пенное непосредственно и безудержно хлебать, не заныриваем. Ну и отмякла она сердцем, разговорилась.
И стала рассказывать в том смысле, что ингредиенты аж из самой Австрии, а сортов пива аж несколько – от легкого до темного, – а процесс, мол, настолько тонкий, один из самых сложных в пищевой промышленности, что и воздух туда попасть не моги, и атмосферы соблюдать надо до десятых долей, а самое главное, без особенных знаний и любви сюда не приходи. То есть работать не приходи, а гулять-то сюда тебя и со знаниями не пустят. А я спрашиваю:
– Как это – без любви?
А она говорит:
– Так это – без любви. Пиво-то – напиток живой, оно все чувствует и на все реагирует. Если его любить не будешь, оно и не сварится вкусное.
А я говорю:
– Ух ты!
А она говорит:
– А вот!
А я говорю:
– А как это – живое пиво? Оно что – лапками шевелит?
– Ну примерно, – засмеялась Людмила. А потом посерьезнела и стала объяснять всякие сложные вещи про температурные режимы, которые, если ими неосторожно пользоваться, могут убить какие-то живые микроорганизмы, которые убивать нельзя, если хочешь, чтобы пиво оставалось живым и вкусным. А потом еще говорила про пастеризацию, которая у них на заводе отсутствует, а присутствует при изготовлении бутылочного и пластико-сосочного пива и доводит это самое бутыло-пластико-сосочное пиво до полуобморочного состояния, при котором считать его живым весьма проблематично.
А потом она пошла показывать нам солод, который еще и не из каждого места, оказывается, привезти можно. И так она его проникновенно показывала, что я от избытка чувств даже стал его грызть, как семечки, хотя и семечки в принципе не грызу, и в грызении солода прежде замечен не был. И вкусно ведь!
– Вот, – говорит Людмила, – и этот вкус в том числе должен пребывать в пиве. И еще многие другие вкусы и прочие детали, которые все до мельчайших тонкостей и подробностей надо соблюсти, сбалансировать и сохранить.
Ну а потом пришло время долгожданной дегустации. Дегустация – она ведь вещь такая, которая всякому сердцу желанна, потому что – халява. А когда еще и по долгу службы ее проводишь, по заданию редакции, так сказать, то совсем хорошо, потому что это предполагает дегустацию длинную, не ограниченную ни по времени, ни по количеству. И ведь послали-то меня на это задание именно потому, что пиво я не пью, но – просчитались. Они же не знали, что рассказы о пиве, шевелящем лапками, будут такими вкусными!
И пошли в ход мензурки литровые. Стали мы из них в бокалы пиво переливать да прислушиваться-приглядываться. Потом принюхиваться и языками шевелить-прищелкивать. Потом зачали потягивать-поглатывать, к ощущениям внутри примериваться. И все это под аккомпанемент зажигательных речей Людмилы, которая сама не пила – по долгу службы. Видите, какие у нас разные службы: одни по ее долгу варят пиво да не пьют, а некоторые другие наоборот – варить нас нету, а пить тут как тут. Кстати, выяснилось, что в нерабочей обстановке Людмила весьма охоча до собственноручно сваренного Hagel, в разумных и вполне скромных пределах, конечно – иногда кружечка, изредка другая.
Ну а потом, понятное дело, пошли обсуждения. Поначалу-то только пиво и обсуждали, а потом… Прямо скажу: не было таких вещей во Вселенной, которых мы хотя бы слегка не затронули, в сокровенную суть которых не заглянули хотя бы одним глазком. И все эти вещи были какими-то радостными, светлыми, к рассуждениям располагающими. И речи-то наши были строгими, аргументированными, к дальним горизонтам ведущими. Славная, одним словом, получилась дегустация! И гостеприимство хозяев не переставало радовать: уходя, мы получили из разливочной, прямо тут же, у пивзавода за «Джагой-Джагой», большую бутыль все с тем же пивом Hagel. Светлое, светлое оно, это пиво!
Опубликованно когда-то в ММ