Почему, уважаемые соратники по ловле мух, мы рассматриваем именно такие условия – повышенной лености? Да потому, что мухи имеют наглую склонность докучать нам только в таком состоянии – не они в таком состоянии, а мы, если кто перепутал. Когда твой боевой дух высок, когда шагаешь ты целеустремленно по улице или квартире, мухи благоразумно разбегаются. Знают, что попадись они в этот момент на пути – шансов докучить такому деятельному тебе у них нет.
Другое дело, когда ты созерцаешь. Мысли твои плавны и туманны, а движения скованы диваном. Все процессы замедленны, кроме одного – пищеварение тянет лямку за весь организм. В тебе нет ни агрессии, ни упругости, ни мухобойки под рукой – ничего милитаристского. Мышечный и эмоциональный штиль. И мухи это чувствуют. Твой штиль – их время. Как только мушиные радары ловят умиротворенное бульканье твоего желудка и расслабленное зашторивание глаз, первая разведывательная муха поднимается в воздух.
Заслышав рокот разминающейся докучницы, ты первым делом пытаешься поймать ее взглядом, что само по себе довольно раздражающе, ведь фокус давно установлен на телевизоре и перестраиваться нелегко. Вторым делом ты раздражаешься на витиеватость траектории ее полета: ну почему нельзя летать по четким кругам или прямым, из угла в угол, туда-сюда, с равными временными промежутками… для монотонности… для пущего убаюкивания… для… Нет же! Звук, не поддающийся никакому прогнозированию, – то тут, то там, то тут же снова тут, то над самым ухом – вдруг пропадает, уступая место прикосновению, такому вроде бы незначительному, но, блин, почему-то такому щекотливому и обязательно в таких местах, которые далеко щекотать. А ты только что нашел небывало удачное телоположение, солидное, благородное, отвечающее твоему уровню самоуважения, и тут приходится егозливо взбрыкивать, как-то недостойно суетиться, нелепо трясти органами! Причем, порой неожиданно для самого себя, из чисто рефлекторного неприятия мух. Ну ссссанта мушина!
И ведь осознаешь, что злиться сильно нельзя – сон слетит. Но осознаешь поздно – уже дернулся, уже разозлился, и сон слетает.Некоторое время ты лежишь неподвижно, надеясь, что муху выдует в окно, или что она не впишется в поворот и размажется по стенке, или что ее просто хватит кондрашка, апоплексический удар и болезнь Паркинсона одновременно, и она рухнет где-нибудь в дальнем уголке. Куда там! Такие недуги ее не берут, все человеческое ей чуждо. Вместо этого она мнит себя исследователем, этаким дотошным профессором Института раздражения человека. И надо сказать, институт этот работает вполне успешно, планы бесчеловечных экспериментов над человеком они наверняка перевыполняют процентов на тысячу. Если у них в ведомостях есть показатель «степень взбешенности подопытных», измеряемый в децибелах, помноженных на килоджоули, то цифры там явно пятизначные.
Потому что вы уже орете и дрыгаете всем организмом с мультипликационной яростью! Вы в исступлении хватаетесь за все, могущее быть орудием злостного убийства мух, включая любые пульты в качестве метательных снарядов и любые подушки в качестве молотов. На роль наковальни сгодится все, на что присядет или к чему хотя бы приблизится муха, не исключая подвешенных телевизоров и ваз из китайского фарфора времен династии Цинь. Но вот что обидно: вы носитесь и крушите, причем собственное имущество, а мухи-ученые с кривой, но по-научному издевательской ухмылкой ставят галочки в сухих статистических таблицах. Они довольны результатами, их не смущает даже гибель одного из соратников-испытателей – со словами «всех не перебьешь» они пришлют нового. Не смущает она и вас, и это мягко сказано – не только не смущает, но и приносит какой-то доисторический животный восторг. Вы стоите посреди комнаты над трупом расплющенного врага, в полуслетевших в запале битвы трусах, с дико горящими глазами, возбужденно передергиваете всеми двадцатью пальцами и гортанно орете: «А-а-а, ссссанта мушина! Получила?! Ну кто еще на наших?! А-а-а!»
И эхо гаснет в самых отдаленных уголках вашей квартиры и в еще более отдаленных уголках вашего сознания – где-то аж в черных дырах вселенной. Некоторое время вы прислушиваетесь, не раздастся ли новый жужжащий вызов на бой. Но нет, тишина звенит немушиным звоном.
И вы обмякаете. Вы обессилено, хотя и с чувством выполненного боевого долга плететесь к дивану и рухаете на него. И все бы хорошо, миссия выполнена, цель поражена, но что-то гложет и томит. Нет, не угрызения совести, что-то… А-а, вот оно: вы вспоминаете, что начиналось-то все с повышенной лености, а теперь от нее остались лишь ностальгические спазмы. Сон как мухой сняло, мышцы в тонусе, дух высок, вы бодры. И диван, такой уютный и обволакивающий еще несколько минут назад, уже не мил. И вы пускаете скупую слезу по утраченной дреме и – делать нечего – возвращаетесь к навязанной вам мухами активности. Одно успокаивает: вы не ограничились ловлей, как минимум один враг поплатился за ваши страдания не просто подавленностью, но и полнейшей раздавленностью, что для мух равносильно смерти. Что ж, вашей вины в этом нет – это не вы кровожадны, это они докучливы. Пускай не лезут!
© Геннадий Аминов