Ты видела, лукавая, мой вожделенный взгляд,
Скользивший по твоим шикарным формам,
Чуть вспыхнула, довольная, не говоря «нельзя»
Ни взором, ни движеньем ложно-скромным.
И мы с тобой затеяли безмолвный диалог
О судьбах всех красивых женщин мира;
Ты телом говорила, мой был попроще слог:
Вопрос в глазах и в восхищеньи лира.
Ты брови плавно выгнула, тем самым вопросив,
Встречал ли я тебе красою равных.
«Красива ты, прелестница, твой каждый миг красив,
Ты бриллиант среди красот бескрайних!»
Ты чуть качнула грудями: «Не правда ли, скажи,
Я пробуждаю грешные желанья?»
«О, плотский дух вселяешь ты в желаний миражи!
Ты – утоленья жажды обещанье!»
Ладонь твоя погладила границу живота:
«А видно ли во мне любви томленье?»
«Его не просто видно, – это стихия та,
Что все вокруг подвергнет затопленью!»
И в нетерпеньи дрогнули упреки меж ресниц:
«Так отчего ж стоишь ты истуканом?
Зачем не домогаешься? не упадаешь ниц?
Не тянешься дрожащими руками?»
«Тянусь, моя утопия, отчаянно тянусь!
Среди иллюзий цели нет блаженней!
Но… в слово облаченное желание – есть грусть,
Без слов же ты не можешь, к сожаленью».
«Но разве трудно выдумать красивые слова,
Чтоб это наваждение продлилось?»
Ну вот я их и выдумал… Да только ты сама
Мне не нужна теперь – любовь пролилась…